Открывшаяся в 1988 году станция «Менделеевская» названа так в честь… возможно, вы уже готовы продолжить: «…выдающегося русского химика Дмитрия Ивановича Менделеева, изобретателя одноимённой таблицы и русской водки» – и будете неправы.

Во-первых, к русской водке Менделеев не имеет ни малейшего касательства, а спирт с водой смешивал, как многие химики, с совершенно иной целью (но эта восхитительная история, к сожалению, выходит за рамки нашей краткой заметки). Во-вторых, станция посвящена не одному, пусть и гениальному, химику – а химии вообще как науке, и указывает на близость Московского химико-технологического института имени… верно, имени Д. И. Менделеева.

Архитектурные решения станции отображают как ключевые моменты развития химии как науки (разумеется, знаменитая Таблица занимает здесь почётное место), так и новейшие (на момент создания станции) открытия. Давайте выберем что-нибудь одно, наиболее интересное… Допустим, что это за масонские символы по правую и левую сторону от бороды Дмитрия Ивановича?

Это – бензол. Тут, если вы не до конца забыли школьный курс химии, вы должны почувствовать подвох: в учебнике бензол изображён слегка иначе. Верно. В глухом торце станции Менделеевская запечатлён крайне интересный и драматичный эпизод из истории химии: споры о структуре молекулы бензола. Слева – версия Ладенбурга (1869), справа – Клауса (1867). И они обе неправильные.

А в вашем учебнике, скорее всего, была формула Кекуле (1865). И она тоже неправильная. Зачем помещать неправильную формулу в учебник – отдельный вопрос. А вот зачем помещать аж целые две неправильные формулы на станции? Именно для того, чтобы зафиксировать важнейший для науки момент, пришедшийся на конец XIX века: предположения об истинной форме молекулы бензола сыпались как из рога изобилия, виднейшие химики разных стран предлагали одно изящное решение за другим – и, казалось, всё впустую: ни одно из предложенных решений не выдерживало экспериментальной проверки.

И, вместе с тем, эти множественные ошибочные предположения, одно за другим, выстраивали мостик к возникновению парадоксальной, сложной, но проверяемой модели Лайнуса Полинга с его теорией резонанса, применившей идеи квантовой механики Гейзенберга к описанию структуры вещества. И через много лет сомнений (а в нашей стране – и гонений на «идеалистическую и чуждую марксизму теорию») квантовый подход чуть-чуть приблизил нас к пониманию того, «как оно всё устроено».

Кстати, вот эти кракозябры на путевой стене – это не медузы в разрезе, а изображения деформационной электронной плотности, которые тоже не появились бы, если бы электрон так и продолжали считать палочкой между шариками…